влажную траву. Ну, что же главарь бандитов сам покарал убийцу, но ответственности за все остальное это с него не снимало.

Видя, что я остался на месте и вроде бы благосклонно отнесся к его подношению, Колун рискнул подойти поближе.

— Ты захватил Холина, — напомнил я.

— Я бы отпустил его с миром, после того, как получил деньги. Я деловой человек, Тибон, и не убиваю без надобности.

— Почему я должен верить тебе? — спросил я.

— Ты можешь не верить, но это правда.

Старик вытянул вперед пустые ладони в знак примирения.

— У нас нет повода воевать, Тибон Проклятый, — сказал он, — клянусь богами, я не хотел смерти дорогих тебе людей. Если моих извинений недостаточно, скажи, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину.

Конечно, старый пройдоха врал. Еще несколько дней назад он собирался убить меня и Холина, но сейчас у него не было для этого ни сил, ни времени. Опасно было оставлять за спиной такого противника, но если я убью Колуна, то неизвестно, как у меня сложатся отношения с его приемником. Скорее всего, мне придется вступить с ним в противоборство, а война мне сейчас была не нужна. Книги, в которых древние авторы писали о пути воина, учили тому, что дворянин должен бросаться в бой, не задумываясь о последствиях, но мои покойные друзья, которых я считал своими учителями, всегда предостерегали меня от поспешных решений. Ни владыка Фифон, ни Ругон никогда не одобрили бы битву ради битвы. Уверен, что они посоветовали бы мне хорошенько подумать, прежде чем хвататься за меч. Как ни крути, но худой мир всегда лучше доброй ссоры.

— Мои требования остаются прежними, — ответил я, — ты оставляешь меня и моих людей в покое и клянешься оказать мне любую помощь, о которой я когда-нибудь тебя попрошу.

Колун крякнул, прочищая горло, и кивнул соглашаясь.

— Хорошо. Пусть будет так.

Пока мы разговаривали из святилища вышли Пошун и Рамин. Теперь почти все время они проводили на храмовой поляне, и у меня даже сложилось впечатление, что дворяне без всяких клятв решили оберегать меня от любой напасти. Надо сказать, что выглядели они устрашающе, потому что, не скрываясь, носили кожаные панцири и длинные кинжалы, взятые в остроге. С удивлением разглядывая моих телохранителей, Колун покачал головой.

— Не знал, что у тебя появились новые друзья, — сказал он, — ты, что же решил набрать собственную армию?

— Может быть, — уклончиво ответил я.

Слова разбойника заставили меня всерьез задуматься о том, что я могу попытаться осуществить свой план даже без помощи Рипона и его друзей. Если заурядный грабитель сумел собрать большой отряд, то чем я хуже. В конце концов, кто сказал, что армия, которая вернет Бибону трон, должна состоять из одних дворян. Сейчас на поляне Тагона прозябает дюжина бедняков, обиженных на короля и его свиту. Возможно, мне стоит привлечь их к общему делу. В сундуке убитого мной старшины тюремной стражи нашлись кое-какие сбережения, которые я без зазрений совести забрал с собой. Из этих денег я давал серебро Рипону и остальным дворянам, так почему бы не заплатить ими за верность простых людей. Я очень надеялся на то, что бывшие крестьяне и слуги согласятся помогать мне бесплатно, но даже если они потребуют плату, как наемники, денег на первое время мне должно было хватить. Конечно, бедняки не чета королевским гвардейцам. Они не умеют сражаться, но ведь и Марон не ждет нападения. Зато простолюдинам будет нетрудно пробраться в столицу. Каждый день сотни крестьян приходят в город в поисках какого-нибудь заработка, и никому даже в голову не приходит обыскивать их котомки и заплечные мешки.

Когда я поделился своими соображениями с Холином и дворянами последние очень удивились. Рамин даже принялся возражать.

— Нельзя доверять простецам, — говорил он, — они предадут нас при первой же возможности.

— Они беглые преступники и в миру их ждет неминуемая кара, — ответил я.

— В том-то и дело, — не сдавался юноша, — они захотят купить себе прощение тем, что выдадут нас.

По-своему он был прав, но любой из нас мог попытаться подобным образом спастись от смерти. Кто знает, какие мысли преследуют ночами его самого или старика Пошуна. Все, кто сейчас прятался со мной в лесу, могли пойти на предательство.

— Мы задумали великое дело и малым числом нам не справиться, — сказал я, — каждый день мы будем искать, и привлекать новых союзников. Среди них окажутся разные люди, но нам придется довериться им. Знаю, что мы сильно рискуем, но другого выхода не вижу.

Пошун согласно кивнул.

— Поверьте моему опыту, беднякам все равно кому служить. Этих Тибон хотя бы освободил из тюрьмы, накормил и обогрел. Они испытывают благодарность. Дайте им хорошую одежду и вдоволь похлебки, и они пойдут куда угодно.

— Не все так просто, — не согласился Рамин.

— Нет, — Пошун улыбнулся, — как раз все очень просто, мой юный друг. Отправляясь на Великую битву, я собрал в своей деревне целый отряд «добровольцев». Конечно, по своей воле они бы никуда не пошли, но серебро, вино и хорошая еда творят чудеса.

Старик перевел взгляд на меня.

— У тебя есть деньги, чтобы нанять этих людей? Ты понимаешь, что за кровь, которую они прольют, с тебя потребуют плату?

— На первое время есть, а потом я достану еще, — ответил я.

— Значит, у нас все получится, — Пошун улыбнулся, — не стоит тянуть. Пошли, скажем, им обо всем.

Как я и предполагал спасенные мной из тюрьмы бедняки не стали долго раздумывать. Им было все равно во имя чего проливать кровь. Терять им было нечего, и они пошли бы за каждым, кто пообещает достойное вознаграждение.

— Мы с тобой, — просто ответили они, когда я рассказал им о том, что задумал.

— Всегда мечтал побывать в королевском дворце, — усмехнулся приставший к нам разбойник, — говорят, там есть, чем поживиться.

— Есть, — поддакнул Пошун, — и если пойдете с нами, то сможете взять с собой столько добра, сколько сможете унести.

Сказать по правде я совсем не собирался обрекать королевский дворец на разграбление, но Пошун вовремя подмигнул мне, давая понять, что ради того, чтобы добиться поставленной цели иногда можно и соврать.

— Это правда, — добавил я, — каждого будет ждать достойная награда.

— Ура, Тибону, — нестройно закричали мои будущие солдаты.

Воодушевленный событиями последних дней Бибон не скрывал своей радости.

— Теперь у нас есть своя армия, и клянусь честью, скоро Марону не поздоровится, — сказал он.

Наше нападение на тюрьму и появление в лагере настоящих воинов вскружило ему голову. Я готов был биться